О Каспарове мне трудно говорить беспристрастно. В 1993 году он пригласил меня секундантом на свой матч за звание чемпиона мира с Шортом. Польза, которую я ему оказал, была незначительна, так как и в лучшем состоянии я мало подхожу для тренерской работы, потому что серьезные шахматные идеи могу генерировать лишь в режиме высокой концентрации внимания.

А такой степени сосредоточения мне удается достигнуть лишь в турнирной партии. Но если учесть, что большую часть 1993 года я находился на спаде мыслительной активности (ситуация улучшилась лишь после этого матча), то не мог быть полезен Каспарову даже в умеренной степени. Наоборот, польза, которую получил я сам от общения с ним, да еще и подкрепленная значительным гонораром, создала во мне комплекс должника, так как не считаю себя неблагодарным или несправедливым.

Строго говоря, чисто шахматные помощники Каспарову в процессе подготовки к партиям не нужны, так как почти все дебютные идеи генерирует он сам, причем степень критической оценки этих идей у него весьма высока. Скорее ему нужен внимательный слушатель, способный понимать его замыслы, задавать резонные вопросы и при этом не скатывающийся к лести. Словом, главная функция такого слушателя-собеседника — поддерживать у Каспарова высокую степень творческой активности.

После матча с Шортом Каспаров решил оптимизировать свой бюджет подготовки к соревнованиям по статье «оплата тренеров». Это был безусловно умный шаг в свете вышесказанного. Одновременно он потерял вкус к благотворительной деятельности, каковой в большой степени являлись его усилия по сбору денежных средств для профессиональной лиги, так как существенная часть из них перепадала Крамнику, Ананду, Иванчуку и некоторым другим гроссмейстерам, каждый из которых предпочитал тратить свое время на занятия шахматами, оставляя функцию сборщика средств на высокие призы чемпиону мира. Впрочем, страсть к общественной деятельности у Гарри слишком глубока, и я думаю, что, когда он сочтет, что большего в шахматах достигнуть не сможет, мы увидим его в высших эшелонах исполнительной власти России.

Шахматный талант Каспарова затмевает всех предшествовавших ему чемпионов. Его мыслительная выносливость позволяет не снижать качества игры на протяжении семи часов борьбы, что делает практическую силу Каспарова огромной, хотя Карпов в лучшие свои годы мог быть с ним вполне соизмерим. Однако по умению работать в межтурнирный период он существенно превосходит Карпова, да и остальных известных мне шахматистов. Карпов превосходит Каспарова лишь в одном смысле: он игрок по своей сущности. В большинстве умственных игр ему требуется меньше времени на постижение алгоритма игры, будь то карты, нарды или игра типа «Монополия». Как-то в 1990 году в Амстердаме один из финансистов отметил, что из Карпова вышел бы первоклассный банкир. Кто знает. Может быть, еще и выйдет. Из Крамника же банкир не выйдет, но как приемник Каспарова на шахматном троне он уже состоялся. Надо сказать, что Каспаров обратил внимание на удивительно тонкое понимание сути позиции еще у 16-летнего Владимира и предсказал, что тот будет вскоре бороться за высший шахматный титул. Так и случилось.

©Белявский